БУДНИ РИЖСКОГО ХИРУРГА
Заведующий клиникой хирургии 1-й Рижской больницы доктор Сергей КЛИМЧУК — о деле, которому служит
Сергей Климчук делает 400-450 операций в год: на брюшной полости, на желчном пузыре, на щитовидной железе… В 2008 году этот замечательный хирург сделал уникальную операцию по чрезпеченочному протезированию желчных протоков.
Ген помощи
— Считают, что Гиппократ относился к 17-му поколению семьи врачей, династии в медицине — обычное явление. Как вы пришли в профессию?
— Это случилось по дороге в школу. (Смеется.) Я не могу сказать, что на этом настаивала моя семья, в которой медики есть на протяжении нескольких поколений (в том числе уже и моя дочь). Как-то так все естественно случилось — не стоял вопрос, надо или не надо: мне казалось, что это само собой разумеющееся дело. Это такой ген в крови.
В 1980 году, будучи студентом Рижского медицинского института, который сейчас называется Университетом им. П. Страдиня, начал работать в 1-й городской больнице. Кем? Ну, не профессором, как вы понимаете. Дежурил по ночам медбратом в 9-м хирургическом отделении. Это была школа жизни и лучшая проверка на профпригодность…
С 1983 до 2009 года работал хирургом все в том же отделении. До реорганизации больницы это мы оказывали скорую неотложную помощь: были пациенты с ранениями разной тяжести, острыми заболеваниями органов живота и грудной клетки. Делали различные операции, в том числе при ранении сердца, боролись с травмами, опухолями и всем тем, с чем привозят людей на «скорой помощи». Все это было сложно, но с точки зрения профессии захватывающе интересно. Сейчас работаю в ином режиме: плановая хирургия, разносторонние операции, в том числе онкологические. К сожалению, государство нашей клинике такие операции не оплачивает, но если пациент хочет решать данную проблему именно в нашей больнице, он оплачивает ее сам. И таких операций сейчас у нас делается немало.
— Однажды одного очень известного врача спросили: когда человек лежит на операционном столе, в чьих руках его жизнь — в руках Бога или хирурга? Как вы ответили бы на этот вопрос?
— На Бога надейся, да… Но в данном случае жизнь человека находится в руках врачей — не одного, а целой команды. У анестезиолога одна задача, у хирурга — другая, у операционной сестры — свое поле деятельности.
3400 операций в год
— Как к вам попадают пациенты?
— Обычно люди приходят через двери. (Смеется.) Некоторые с направлением от врача, другие сами записываются на консультацию. Никому не было отказано в помощи. Важно, что за платные услуги можно рассчитаться в течение трех месяцев, — так работает система кредитования пациентов в нашей больнице.
— Как начинается ваш обычный день?
— В семь утра — осмотр больных, которые были прооперированы накануне; это важно. После чего в 8.15 начинается операционный день, который длится до 16.00, иногда чуть дольше.
Еще не бросаю оказание неотложной медицинской помощи; я хирург медицины катастроф, вместе с еще одним нашим хирургом берем по пять-шесть дежурств в месяц. Правда, эта часть работы отношения к больнице уже не имеет. Можете назвать это хобби хирурга, который провел больше ночей в больнице, чем дома. Мы выезжаем в районы, консультируем коллег в отдаленных больницах, где нет хирургической помощи, выполняем сложные и повторные операции.
«У нас команда»
— Расскажите о ваших коллегах, вы же полжизни проводите в клинике.
— Меня окружают просто замечательные люди, профессионалы. Многие так же, как и я, долго работают в нашей больнице, кто-то пришел не так давно. Все хорошие врачи и высококлассные специалисты. Квалификация хирургов, которые работают сейчас в больнице, гораздо выше, чем у тех хирургов, которые работают в подобных стационарах за границей. Может быть, через двадцать лет ситуация изменится, но сейчас здесь работают хирурги с огромным опытом, для которых не существует неожиданностей во время операции; если встречается проблема, которую можно решить во время операции, она благополучно тут же и решается. Например, во время операции по удалению желчного пузыря обнаруживается опухоль кишечника. Хирург просто расширяет операцию и удаляет опухоль. Могу смело сказать, что мои коллеги — это великолепные мощные хирурги, прошедшие огонь, воду и медные трубы.
— У среднестатистического хирурга, как можно судить из художественной литературы, на самом деле такой тяжелый характер, как принято считать?
— Откуда вы это взяли? На самом деле все наоборот. Хирурги, которые много лет отработали в неотложной помощи, многое принимают и понимают и воспринимают все гораздо проще и адекватнее, чем многие люди вокруг.
Хирург — это прикладная профессия, мы ремесленники. У нас все проще. Мы все прошли школу неотложной помощи, многое видели, в том числе и тех людей, которые были ранены в то смутное время начала 90-х. Поэтому у нас и немного другое отношение к жизни и смерти.
— Как вы пережили время, когда было непонятно, выживет ли больница вообще?
— Я остался в этих стенах, как и мой коллега — доктор Юрис Жариновс. Мы не понимали, не знали, что будет дальше с нами, с клиникой, но сбежать нельзя, есть ответственность перед больными, которые к тебе привыкли за эти годы. Конечно, мы тогда и не представляли, что здесь будет современный стационар такого уровня, как сейчас. Мы не могли даже мечтать, что будем работать в таких современных операционных.
— Часто ли, несмотря на все чудеса современной медицины, бывают осложнения после операций?
— Да, бывают. Мы не боги. Но я живу и работаю так, что пациент, уходя от меня, понимает, что для него было сделано все возможное, чтобы максимально помочь. Это вопрос моего отношения к жизни.
— Если можно, назовите главное качество хирурга.
— Уверенность в себе, своих возможностях. А еще умение своевременно принимать ответственные решения.
Гузель ИВАНОВА, Людмила ВЕВЕРЕ.
